sulerin | стихи

Юлиан Тувим

        Тёмная ночь

Человек, согбенный ношей,
Сядь со мною.
Помолчим в ночи, объятой
Тишиною.

Скинь с плеча
сундук дубовый,
Сядем рядом,
Глянем в ночь по-человечьи -
Долгим взглядом.

Груз тяжел. И хлеб что камень.
Дышим трудно.

Помолчим давай. Два камня
В тьме безлюдной.

Перевод Анны Ахматовой

Мариан Гжещак

        Из декабрьских заметок

Ты жил надеждой и был одинок
Среди многих обманутых и голодных
Словно добро не могло говорить
Ясной для всех и желанной речью
А ведь ты хотел сказать так немного
Слезы вдов жалоба запуганной женщины
Ненавистная покорность свободе
Простые хрупкие привилегии обманутых
Но слово склонялось к сочувствию
Не хотело подчиняться взывало о защите
Плач самый страшный плач без слёз
Немой гордый и такой тихий
Что слышен был только глухой стук земли
Падающей на гробы погибших
Словно всем нам суждено было восстать
В выцветшем пламени памяти всем
Вместе в жестоком пространстве где кружат
Снег смерть и военные патрули

Перевод Андрея Базилевского

Чеслав Милош

        Тревога-сон
        (1918)

Орша - дурная станция. В Орше поезд может простоять и сутки.
И, может быть, в Орше я, шестилетний, потерялся,
А поезд с репатриантами тронулся, оставляя меня

Навсегда. И я будто понял, что стану кем-то другим,
Другого языка поэтом, с другой судьбою.
Будто угадывал свой конец на берегах Колымы,
Где бело дно моря от человеческих черепов.
И нашла на меня тогда великая тревога,
Та, которой предстояло быть матерью всех моих тревог.

Трепет малого перед большим. Перед Империей.
Той, что идет и идет на запад, вооруженная луками, секретами, автоматами,
Подъезжая коляской, лупя кучера по спине,
Или джипом, в папахах, с картотекой занятых краев.
А я убегаю да убегаю, сто, триста лет,
По льду и вплавь, днем и ночью, лишь бы подальше,
Оставляя над родною рекой дырявый панцирь да сундук королевских грамот,
За Днепр, потом за Неман, за Буг, за Вислу.

Пока не добегаю до города высоких домов и длинных улиц,
И тревога меня терзает, ибо куда мне, деревенщине, до них,
Ибо я лишь притворяюсь, что понимаю, о чем они рассуждают так живо,
И стараюсь утаить от них свой стыд, свое пораженье.

Кто меня накормит, когда иду на пасмурном рассвете
С мелочью в кармане, на чашку кофе, не больше?
Беженец из призрачных государств, кому ты будешь нужен?

Каменные стены, равнодушные стены, ужасающие стены.
Не моего ума порядок, а ихнего.
Теперь уж соглашайся, не дергайся. Дальше не убежишь.

Перевод Натальи Горбаневской

Ежи Фицовский

        Деревьям на закате

такая туча а не гремит
такое зарево
и ничего

лес не убегай из леса
происходи в себе
по-своему
сосновому

ты непересчитанный
и ты сосна случайная
не надо нас давить
закат испепелит
только день до зари
вас он не тронет
доброй-вам-ночи
грибов полной

складывайте годы
урожаем времени
в годовые кольца свитки свои
успеете состариться всей гурьбой
и ты сосна тоже

Перевод Натальи Горбаневской