sulerin | (no subject)

Отрывки из текстовой записи эфира Эха Москвы в Перми, посвящённого проведению "Русского марша"

Роман Юшков (пермский общественный деятель): Ну, Вы исходите из представления о "Русском марше" по московскому, допустим, опыту, да?

Роман Попов (журналист "Эха Перми"): По московскому, санкт-петербургскому… вот, по опыту этих двух городов. Потому что я знаю, что еще целый ряд очень неприятных инцидентов случались в Самаре или Саратове. Но там, по-моему, в данном случае эти митинги не назывались "Русские марши".

Р.Ю.: А какие инциденты, собственно? О чем мы говорим?

Р.П.: Я говорю о прямом нарушении закона, когда на акции, которая зарегистрирована руководством, зарегистрирована властями, начинают выкрикиваться незаконные лозунги, призывающие к агрессии против людей. Вот и все!
У нас есть закон, это запрещающий. На этих акциях этот закон нарушается. На это закрываются глаза. Меня это смущает. Потому что притягательность подобного рода акций для молодежи очевидна.
Я еще раз говорю: очевидность и притягательность – прежде всего в их простоте. И в простоте не просто формы – марш – но еще и в простоте лозунгов.

...
Р.П.: Т.е., в данном случае Вы честно предлагаете признать, что: уж коли у нас отсутствует государство как таковое, как аппарат подавления и насилия, уж коли у нас отсутствует исполнение закона как таковое, то давайте мы будем жить в состоянии войны. Вы призываете к этому?

Р.Ю.: Будем объединяться, защищаться. Да, я к этому призываю.

...
Р.П.: Т.е. вместо того, чтобы сохранять законность… Вы же немножечко еще в правозащитном центре работаете, правда?.. Вместо того, чтобы сохранять законность и бороться за права, Вы предлагаете забыть про этот закон – вот в чем дело.

Р.Ю.: Нет. Я предлагаю, чтобы русская община стала гарантом исполнения законности. Потому что государство не работает.

Р.П.: Гарантом исполнения законности.
Так. Если государство не работает в данном случае, то тогда марш нужно проводить против государства. Почему Вы предлагаете всем ввязаться в войну здесь, на местном уровне?

Р.Ю.: Слушайте, да не будет никакой войны! И никакими кровопролитиями эти "Русские марши" не заканчивались. Они происходили иногда странно так, с разными лозунгами в разных городах, но кровопролитиями не заканчивались.
Это тоже из сферы мифологии. У нас что ни русский погром, где русские якобы кого-то громят, да?.. то убитые все равно русские. Это было в Кондопоге, когда русские якобы громили чеченцев, да?.. 2 трупа русских. Это было в начале века в Одессе при всех еврейских погромах так называемых. Смотришь историческую литературу документальную – убитые-то все равно русские, в первую очередь, да?
Поэтому не надо вот этими страшилками пугать народ, что вот якобы "Русский марш" кончится бог знает чем. Да дай бог, люди выйдут, посмотрят друг на друга, посмотрят: кто здесь есть вообще способный к какой-то консолидации, к какой-то здравой вообще мысли, к самоорганизации и к самозащите.

Р.П.: И в таком случае, возникнет проблема выживания, да?
То, к чему Вы призываете – называется словом "выживание".

Р.Ю.: Да.

Р.П.: А то, к чему призываю я, называется словом "жизнь". Понимаете?
У жизни есть свои законы. У жизни есть свои какие-то правила, обязанности, рамки. Все это есть.
Я не хочу жить в состоянии войны. И если я хочу протестовать против коррупции – я буду протестовать против чиновников. А не против чиновника с такой-то фамилией. Которая вдруг заканчивается не так, как я привык – на "ов", "ев" или как-нибудь еще.
Если я буду протестовать против неработающих правоохранительных органов, то я буду протестовать конкретно против них.
Если я буду требовать разобраться с мафиозными группировками, то мне будет абсолютно плевать, по какому признаку эти мафиозные группировки были сформированы.
Понимаете? И мне не надо выходить на "Русский марш" для того, чтобы искать таких же обиженных, как и я. Потому что в данном случае что-то мне подсказывает: что уж если мы живем в государстве под названием "Россия", в котором 130 или 150 – сейчас я точно не помню – национальностей, то мы вместе, эти 130 и 150, обязаны вместе бороться с общими проблемами и общими бедами. А то, что говорите Вы – мы должны разделиться, мы должны растуситься, и кого больше, тот и будет прав.

Р.Ю.: Нет. Роман, есть совершенно простая вещь. Мы живем в капиталистическом государстве, в обществе конкуренции. Экономической, в частности, да?
Так вот, совершенно очевидно, что наше местное население, по крайней мере, сельское, не выдерживает конкуренции с пришлыми диаспорами. С азербайджанцами, с армянами, такими торговыми пробивными народами, да? И, тем более, с северо-кавказцами. Конкуренции экономической, политической, да просто на уровне дворовых таких пацанских мордобоев – не выдерживает конкуренции.
И Вы можете сколько угодно заявлять, что Вы не хотите жить по правилам войны, да? Но, черт подери, жизнь немного суровей, чем Ваши благие пожелания. Мы живем в обществе конкурентном. Понимаете? И когда у нас государство не работает, остается только попытаться собраться в кучку и как-то защититься и заставить государство работать. Заставить правоохранительные структуры очиститься от криминальных этнических элементов, к примеру. Не только этнических. Но этнических криминальных тоже.

Р.П.: Это был "Дневной разворот". И я по поводу конкуренции могу сказать только одно. Только одно. Вот когда Шевчука спросили: осознает ли он, что Россия поднялась с колен? – Он ответил, что он конкретно на коленях не стоял. И если вдруг… если вдруг так окажется, что я буду находиться в состоянии конкуренции с кем бы то ни было, то я буду думать прежде всего о себе и о том, чтобы мне выжить в условиях этой конкуренции, да? Я буду думать о том, как мне сделать себя более конкурентно приспособленным, что ли, да?

Р.Ю.: И Вы обязательно проиграете. Проиграете консолидированным диаспорам, в которых думают не только каждый за себя, но и за своих парней.

Р.П.: В некотором роде я, может быть, проиграю в единичном случае. Зато я сохранюсь как человек, по крайней мере. И не опущусь до состояния скотины. Потому что в данном случае кооперироваться в стаи – это некий волчий принцип.

Р.Ю.: Перестаньте! Этническая солидарность, взаимное чувствование себя частью великого народа – ничего здесь скотского нету, Роман! Что за громкие такие слова не по делу?

Р.П.: Нет. Вот Вы сейчас говорите более громкие слова, вот в чем дело.